|
Горечь
Горечь-горечь, откуда ты родом?
Зародилась в какой стороне?
Что шатаешься с песенным сбродом,
Что всегда забредаешь ко мне?
Вдруг сумею помочь ненароком,
Вдруг тебе полегчает со мной?
Проходи же, не стой за порогом
Наподобие славы дурной.
Горечь-горечь... а ты по дороге
Не столкнулась со счастьем моим?
Совпадают извечные сроки,
Да и путь был отвеку прямым.
Был прямым... да способен на петли.
Может быть, он совсем уж не тот.
Ты уходишь, родная? Помедли...
То страшнее, что следом придёт.
* * *
Подскажи, земля родная,
Подскажи, что делать мне?
Понимаешь ли, одна я,
Самый долгий день на дне…
Мать клянёт, отцу нет дела,
Брат уже в монастыре.
Жизнь ему осточертела,
А уж без него сестре…
Суждено блуждать, стеная,
Самой милой из теней.
Подскажи, земля родная,
Как не поспешить за ней?
Плакать в землю – это чудо:
Мну, зубами рву траву
И осознаю, откуда
И куда ещё живу…
Мать сживёт, отец схоронит,
Брат отмолит, встретит – он.
Лишь земля по мне простонет,
Но и то вернёт мой стон…
* * *
Я твоя неимоверная…
С этой бедностью, и бледностью,
И пугающей бесследностью…
Я тоска твоя вечерняя…
Я твоё успокоение…
Море, мачта корабельная,
Парусная колыбельная,
Дня июльского успение…
Я твои причалы-гавани,
Я твои печали-плаванья
И твоя невеста славная,
Но не в платье – в белом саване…
Но Другим себе завещана,
На святой алтарь положена,
То есть, грубо навзничь брошена –
Не как жертва, но как женщина…
Я твоя – Мария… Кто же ты?
Кто же сын мой? Но по Библии…
Так ли было?.. Да и было ли?.. –
Жизни наши прежде прожиты…
* * *
Принеси попить – и не надо звёзд.
В чудеса твои безоглядно верю.
Принеси попить. Молчалив и прост,
В комнату войди, робко скрипни дверью.
Не являйся мне – чуда не твори,
Просто подойди с неказистой чашкой.
Просто поверни ручку на двери,
Легче чудеса – ручка будет тяжкой.
Обними меня, посмотри, как пью,
Посмотри, как зло… посмотри, как худо…
Просто прикоснись к бабьему тряпью,
К смятым волосам – это будет чудо…
И тогда уйди. Нечего беречь.
Чашку уберу в прочую посуду.
На Земле легко – тяжче после встреч
Дорогих, земных радоваться чуду…
* * *
Долгожданный, живой, посвящённый
В Небеса, в колокольные звоны…
Переписанный мной от руки –
До морщинок, до самой тоски…
До извечной тоски по пустому:
По тому, что прошло, – и по дому.
Мой скиталец, ребёнок седой
С непроглядной, с недетской бедой,
Занесённый неведомой силой
На предальний восток, на немилый…
Засыпаю. Хорошего дня.
Да хранит тебя Бог… для меня.
|
|
Я буду тебе
Я буду тебе... Молчаливая, буду
В соборе, в чужой прокоптелой избе,
В ночлежке, в любой подворотне — повсюду —
Я буду, ты помни, я буду тебе.
Женой, а захочешь — рабой благородной
(Но сам же тогда покоришься рабе),
Поэтом, бессильной святой — кем угодно —
Я буду, ты помни, я буду тебе.
И даже по смерти, блаженно и строго
Причислена к лику его и судьбе,
Вот в этих двенадцати клятвенных строках
Я буду, ты помни, я буду — тебе.
Моей собаке
С годами только непривычней
Твоё отсутствие, родная.
А здесь, на свете, как обычно.
Ну что сказать о нём? Не знаю.
По-прежнему на свете бело.
От холода. И мало света.
Ночами душу рвёт из тела.
Беременна. За что всё это?
В твою бы шерсть, худую шёрстку,
Нечёсаную, точно слякоть,
Какую есть — не будет жёстко —
Уткнуть лицо и плакать, плакать...
По-прежнему друг друга мало.
Но воли Божьей не нарушу.
И как меня ты охраняла,
Храни входящего мне в душу.
* * *
Светает, ранится уже.
Опять бессонница.
Ты самый нежный — на душе.
Но кто дотронется?..
То сердце бьётся о тетрадь,
То вдруг апатия.
Я не хочу ТЕБЯ терять
В твоих объятиях.
ОБЕЛЮ ТЕБЯ
Всю эту грязь, полезшую наружу,
И клевету, распущенную той,
Со зверской силой, в ярости разрушу
Одной своей спокойной чистотой.
И как мне жить, когда тебе не спится?
Не мучься так, сумею, обелю!
Моё перо — твоя вторая спица:
Затягиваю смертную петлю.
И кто-то из ужасной пантомимы
Задёргается, сдавленно хрипя...
Я буду мстить! Я буду мстить, любимый!
И этой местью обелю тебя.
И местью, и молитвами о хворых,
И волей продолжать великий труд,
И белым платьем, и фатой, в которых
Навек меня тебе передадут.
Всю эту грязь ногтями и зубами
Со зверской силой, жадно соскребу.
В какой-то миг соприкоснёмся лбами,
И отслонюсь с твоим клеймом на лбу.
Всю хворь возьму, все злые слухи эти,
Весь пот со лба, всю седину с бровей —
И тихо скорчусь в просиявшем свете
Родимой, чистой памяти твоей.
22 февраля 2011 г.
| |